Генетический сад, или зоопарк без животных ("Krytyka Polityczna", Польша)

©  REUTERS Keld Navntoft/Scanpix Denmark

Butcher Bengt Holts is a bloody murderer!Shame on fucking EU!

Копенгагенский зоопарк убил одно из своих животных: жирафа по имени Мариус. Это был молодой, совершенно здоровый зверь, которой стал ненужным, так как его генетический материал признали неподходящим. Борьба за спасение Мариуса, к которой подключилось множество людей и организаций, завершилась поражением. Заставит ли этот акт законного насилия в отношении животного, отданного на милость и немилость человека, большее число людей критически взглянуть на практики зоопарков и их отношение к животным?

В описании миссии копенгагенского зоопарка о животных не говорится. Там идет речь и желании привить любовь посетителей к природе, об охране биологического разнообразия, защите отдельных видов животных, но не о них самих. Мариуса не воспринимали как отдельное живое существо, которому не все равно, что с ним происходит, жив он или нет. Для руководства зоопарка он был просто набором генов.

Жираф был не единственной жертвой датского зоологического сада. Его научный директор Бенгт Хольст (Bengt Holst) рассказал, что в рамках регулирования популяции в год убивают 20-30 животных. Эта практика используется во многих зоопарках, и ее одобряет (если не сказать, навязывает) Европейская ассоциация зоопарков и аквариумов (EAZA), в которую входят практически все крупные польские зоосады. Животное, генотип которого слишком похож на генотип других содержащихся в неволе представителей его вида, считается менее ценным. Как Мариус. Собственно, такое животное трактуется как опасное, поскольку оно может повредить здоровью популяции. Так называемый инбридинг, то есть спаривание близкородственных животных, ведет к негативным последствиям: появлению слабого, менее плодовитого и склонного к болезням потомства.

В настоящее время в зоопарках жирафов много. С точки зрения людей, занимающихся их популяцией, — слишком много. Иначе говоря, есть из чего выбирать, и поэтому отбор проводится очень тщательно. Таким образом животные, которые кажутся большинству людей практически идентичными, распределяются на разные категории: некоторые становятся бесполезным излишком, отбросами и получают смертный приговор.

«Биологический мусор» — так называл бездомных животных владелец фирмы, занимающейся отловом и уничтожением собак, живущих на улицах российских городов, в которых проходят зимние Олимпийские игры. Местные власти решили «очистить» городское пространство от лишних животных. К Мариусу тоже отнеслись как к биологическому мусору. Его убили при помощи специального пневматического пистолета выстрелом в голову, тушу разрезали на куски, а мясом накормили львов.

В СМИ появились фотографии: мертвый жираф, лежащий на бетонной площадке, а рядом — толпа зевак, много семей с детьми. Зоопарк учит, развлекает и воспитывает — это классический слоган зоопарков. Пресс-секретарь зоопарка объяснял, что родители сами решали, будут ли их дети смотреть на разделку трупа.

«Я горжусь тем, что у нас была возможность на это посмотреть. Я думаю, мы предоставили им прекрасный шанс познакомиться с анатомией жирафа. На фотографиях они бы этого не получили», — добавил пресс-секретарь.

Это был не единственный урок, который преподнесли в тот день детям. Они в очередной раз узнали, что насилие в отношении животных кажется многим взрослым приемлемым, а нормальная реакция на мучения животного — любопытство.

Они не узнали, что такого рода убийство называют «зоотаназией». Это определение, которое использует известный профессор Марк Бекофф (Marc Bekoff) — ученый-этолог и автор многочисленных книг, в частности, переведенной на польский язык работы «Эмоциональная жизнь животных». Он неоднократно высказывался о том, что в данном случае употребление слова «эвтаназия» неуместно, так как речь идет не об убийстве из жалости, а преднамеренном лишении жизни в рамках жестокой практики.

Бекофф называет это убийством и спрашивает: «Вы бы поступили так со своей собакой?» У многих возникли похожие чувства, поэтому к протесту подключились десятки тысяч интернет-пользователей, а также появилось много предложений перевезти Мариуса в безопасное и подходящее для него место. Например, в Йоркширский парк дикой природы, куда год назад привезли из Копенгагена другого жирафа. Нашлись даже частные граждане, которые хотели выкупить приговоренного к смерти зверя. Ничего не вышло.

В интервью BBC научный директор датского зоопарка сказал, что спасители Мариуса «зашли слишком далеко». Он добавил, что не изменил своего мнения даже несмотря на угрозы расправы, которые он якобы получил. Но речь здесь идет не о мнении отдельно взятого директора, и даже не о смене стандартов в подходе к животным во всех зоопарках, а о восприятии животных с их эмоциями и желанием жить в контексте всех ситуаций, где они оказываются частью каких-либо человеческих мероприятий.

Мариус был убит таким же инструментом, каким убивают животных на бойнях. Это символично. Комментируя ситуацию, исполнительный директор EAZA Лесли Дики (Lesley Dickie), спросила (как будто с облегчением, что она может использовать такой аргумент): «А сколько животных было убито сегодня для человеческих нужд?» Она сказала, что люди заинтересовались этой смертью, потому что это был жираф. И в этом есть доля правды.

Убийство животных для потребностей пищевой промышленности — это удобное алиби для многих групп, которые причиняют зло животным. В каждом удобном случае такой подход преподносится как стандарт отношения к ним.

На этот аргумент ссылаются животноводы, которые выращивают норок на мех (ведь норки питаются отходами с боен); охотники; ученые, проводящие эксперименты на животных; люди, занимающиеся так называемым ритуальным убоем.

Здесь видно, как поддерживают друг друга разные формы насилия. Но если мы будем оспаривать каждый случай неоправданного насилия в отношении животных, убийство здоровых питомцев зоопарков станет сложнее считать нормальным явлением. Более того: в обществе, которое видит животное, а не товар, которым оно становится, можно будет изменить характер зоопарков: превратить их из заведений, ориентированных на посетителей и защиту видов, в организации, на самом деле ориентированные на животных. Убежища для тех живых существ, которые не могут жить в природе, будут нужны всегда.

Как одно из направлений развития копенгагенского зоопарка называлось тщательное следование высоким этическим стандартам. Их граница определяется в значительной мере за пределами зоологических садов: в районных магазинах, офисных буфетах. И можно, а даже нужно, помогать формировать их собственными деньгами. В том числе теми, которых мы не оставим в кассе зоопарка.