Послушай, брат…

Если ты читаешь этот текст, значит, ты не был убит в Луганске. Ты, как и я, не лежишь сейчас тяжело раненый в николаевской больнице и не маринуешься в полтавском СБУ.

Ты вряд ли готовишься к бою за родной Харьков, Донецк, Одессу – иначе ты не стал бы тратить время на чужую писанину, когда рядом совершается История: чтобы войти в неё, достаточно встать в строй.

Пожалуй, ты, как и я, обитаешь в России. Глядишь на эту Историю распахнутым взором и остро переживаешь происходящее.

Быть может, тебе больно оттого, что тебя там нет, что ты сподобился в такое время остаться дома посреди дурацких забот и страхов – как и я, – и стыд за собственную никчёмность мажет щёки чем-то мокрым.

Не кори себя, не рви в клочья душу. Мы больше не бессмысленны. Юго-Восток – не хочу говорить: «…Украины» – вернул нам с тобой, и нашим заботам, и целой России смысл существования.

Как российский триколор стал многое стоить после того, как был водружён вежливыми людьми на крымский верховный совет. Как российский гимн получил подлинное рождение в одну из луганских ночей – когда тысячи русских людей в чужом, таком нелепом государстве вдруг запели его на площади в свете «мобил». Так и мы с тобой и с Россией теперь вдруг – в дни Юго-Востока – встали ногами на землю, вдохнули грудью воздух и осознали: «Живы». Ой, живы!

Та История – теперь стала и нашей Историей.

Разве это не чудо: спустя четверть века сплошной антироссийской пропаганды, после бесконечных русских поражений, откатов и сдач в соседней стране площади городов-миллионников заполнились смельчаками, для которых Россия – величайшая ценность в жизни?

Русские Юго-Востока подобны искусственному спутнику России, действующему в безвоздушном, омертвелом украинском пространстве, в зоне достаточного притяжения родной планеты. Они сравнимы с выходящей из окружения частью – линия фронта совсем близко, и свои непременно поддержат огнём.

А мы с тобой, брат, если уж нам суждено быть не на фронте, а в тылу, – давай уж приближать Победу всей силой.

Теперь Россия никогда не будет прежней. Теперь ей путь – только вперёд: назад-то дороги нет. Оставить бы грязь и мерзость в слякотном, бесконечно далёком январе. Немедля сбросить с ног вериги всего того, что мешает топать вперёд, – например, несносную экономическую политику, рассчитанную на «оффшорный» бизнес и «оффшорное» сословие, годную лишь для России-без-Крыма. Почистить страну хоть немного после четвертьвековой зимы. Пробудиться как следует, словно перед войной, брат.

И, не зевая, двинуться в путь.