НЕ УБИЙ.

Как часто мы морализируем, осуждая людей за мельчайшие проступки. А ведь мы все убийцы, ни больше, ни меньше.

   Правда, только виртуальные, в помыслах, но вспомните – ведь у нас всех руки по локоть в крови,  а ворчим на чиновника-воришку или на никого, возомнившего себя ура-патриотом.

   Сначала, в розовом детстве, мы играли в войну, и зачастую представляли себе соседского пацана действительно убитым. Немного крови над пулевым отверстием во лбу, лёгкий плач его мамы тёти Нины – и дорога в Светке – королеве двора практически расчищена. Да, нужно будет для соблюдения приличий вторую четверть пятого класса  погоревать, но с нового года, сразу после каникул, ей можно будет сделать предложение ходить вместе. План был настолько хорош, а Серёжка настолько мёртв, что каждый раз при звуке его голоса мы вздрагивали и удивлялись столь наглой живучести. Конечно,  и второй в очереди за Светкой  поглавнее будет, чем парень любой другой девчонки в дворовой иерархии, но единожды вознесясь в помыслах на Джомолунгму, падать уже больно.

      Дальше был институт, спокойное время, где ты если и завалил пару препов, то явно не со зла, зачем же они создавали вокруг себя ореол непроходимости? Зато впервые мы начали себе представлять, как они умрут  и мы пойдём пересдавать другому. В голове появляются картинки похорон не очень дорогих нам людей, и мы учимся рисовать устройство мира в их отсутствие. Процесс нам нравится, результат ещё больше, и память фиксирует приятные волны от столь лёгкого решения проблем.

     Где-то в это же время мы начинаем осторожно представлять себе жизнь без родителей. Вот у мамы диагностировали заболевание, и она придя домой бросила в сердцах:

     - Завтра меня не станет, тогда будешь делать что хочешь! А пока я жива – изволь слушаться, или живи сам!

      И ты задумался. Мама, увидев мысль на челе чада, уже испугалась твоего решения таки отселиться и сожалеет о сказанном. Но поздно – слово не воробей. Мысль угнездилась в голове и не выходит. Нет, не об отдельном жилье – на какие шиши? Другая - а вдруг мамы действительно не станет (пока ты даже в мыслях не позволяешь себе произнести «умрёт»), как тогда жить?  В освободившейся квартире, но без денег и с отключённой функцией автозаполнения холодильника?

    И тебе становится жалко. Нет, не маму – себя сиротинушку, оставленного коварно ушедшими родителями один на один с жизнью. После этого случая ты ещё мысленно похоронишь родителей не один десяток раз. Иногда это будет со зла в ссоре, чаще чтобы просто пожалеть себя. Зато, когда их действительно не станет, у тебя будет готов чёткий план дальнейших действий. Пройдёт немного времени, и ты начнёшь обратный процесс – воскрешение. Иногда для посоветоваться, чаще похвастаться или поплакаться. Происходить это будет почти всегда во сне. Бывает, души усопших предков вызываются тупо побухать на кухне, обсосать новости. Родители и тут не подкачают, ещё не было случая, чтоб они опоздали, сославшись на какой-нибудь форс-мажор.

    Работа. Тут всё проще – сходив к этому времени добрый десяток раз по-мокрому, ты становишься жесток и циничен. Отстреливая по паре человек в квартал, строится головокружительная карьера. Тебя потихоньку начинают раздражать людишки, уже убитые тобой, но продолжающие на совещаниях сидеть ближе к шефу, словно живые. А сам шеф, явно недостойный своего кресла, вообще играет с огнём.

    Появляется семья, дети. Тут ваши отношения нежны и свежи, как весенний бриз над городским кладбищем. И если на старых кладбищенских участках облака могут зацепиться за вымахавшие деревья, то над вашим, относительно новым, царит безоблачное небо. Более того, ты, пребывая в благодушном расположении духа, пощадил пару сослуживцев и даже одного дядю-гаишника, коих в другой раз укокошил бы за секунду. Правда, длится этот период недолго, максимум лет двадцать, и за помилованным стражем дороги ты вернулся и устроил ему ночь длинных ножей.

      А время летит всё быстрее и быстрее. Твоё  личное кладбище растёт, как и ты на работе. У тебя появились живот и отчество, дети похоронили своих первых преподавателей. Понемногу уходят родители (сбылась мамина угроза насчёт завтра), ты уже не только убиваешь начальство, но и не брезгуешь подчинёнными. Иногда осторожно начинаешь думать, как же жить дальше, если не дай Бог уйдёт супруга. Нет, ты её даже мысленно не убиваешь ( как можно, и думать не смей!), а отправляешь на повышение в Зимбабве навсегда.

    - Почему Зимбабве?

    - Туда виза не требуется, да и достаточно далеко, удобно для навсегда.

    - Сволочь, столько лет вместе, не мог мне мысленно визу поставить в нормальную страну?

     - Послушай, это не вместо Сардинии, это вместо убить. Молчи и радуйся.

     Пожив полчаса одиноким, ты решаешь отозвать супругу домой из дальнего зарубежья. Но поздно! Она там, оказывается, мысленно похоронила тебя и свила гнёздышко с туземцем, обёрнутым вокруг бёдер красной тряпицей. В отместку ты поворотом извилины убиваешь обоих, решив начать с чистого листа.

      Но что это? Твои новые не доживают даже до конца первого свидания, ты их мочишь ещё на подходе к туалету в ресторане. После пяти минут общения их шансы выжить стремятся к нулю.

      Достаётся и друзьям. Сидишь в гостях, жрёшь оливьешку с водкой. И вдруг – бах – выхватываешь кольт и нет друга. Хотя, какой кольт, ему тупо водка не в то горло попала, не спасли. А всё для чего – если бы он, дурак, не бросил вашу общую институтскую подругу ради этой куклы – был бы жив. Ты же, подняв руку на святое и мысленно похоронив его, начинаешь взглядом потрахивать его новое приобретение. Но та в койке ведёт себя похабно и оказывается обычной меркантильной сучкой. Сведя сальдо-бульдо своего недружественного шага, ты немедленно воскрешаешь невинно убиенного и твёрдо решаешь никогда в куклу не вступать.

      Иногда, в порыве совещания, бывает мочканёшь партнёра. Но простая прикидка возросших обязанностей без увеличения доли ( мы же порядочные люди, вдов не грабим!) показывает всю нецелесообразность поступка, совершённого в предаффектном состоянии.

      К этому времени твои дети начинают впервые хоронить своих родителей, то есть тебя. В семьях победнее это может произойти при достижении детками тридцатилетнего рубежа, в богатых бывает  начинают с пятнадцати. Как ни крути, а богатого предка хоронить приятнее.

      Всё это время, начиная лет с двадцати, ты периодически убиваешь себя и любуешься этим несовершенным миром в своё отсутствие. Как же им тяжело придётся без твоей опеки и заботы!

       Итого, средний член общества за жизнь совершает от нескольких сотен до тысяч актов лишения жизни. Мы живём среди чикатил, сами же являясь ими.

       Но попробуй в присутствии этих добрых самаритян сказать «жопа» или, хуже того, надеть носки под сандалии.

       С дерьмом съедят.

Г.Каргородский