История одного предателя Михаилу Марковичу Добкину посвящается

 

Фото: telegraf.com.ua

От редакции. Статья была написана сегодня днем, до появления новости об аресте Михаила Добкина. Но в свете этого она ничуть не потеряла актуальности. Добкина могли задержать как борца, но задержали как предателя. А судьба предателей никому не интересна.

Михаил Маркович Добкин слыл в Харькове за принципиального. Кернес – с тем было всё понятно, даже не потому, что «напёрсточник», а потому, что было уже, бегал уже, самым глупым и очевидным образом. В 2004-м ещё сцена на харьковском майдане не успела перестать вибрировать после антикушнарёвских призывов Геннадия Адольфовича, а он уже опа! и у регионалов. Поэтому вся резкая антиоранжевая риторика Кернеса воспринималась харьковчанами с известным скепсисом – несмотря на то, что многие горожане полностью её разделяли.
Просто где-то подспудно почти каждый ожидал, что в нужный момент Кернес риторику сменит, если и не на противоположную, то на «умеренную». «Вспомнит» о том, что дело мэра – это городское хозяйство и вообще «порядок», а никакая не политика. Поскольку с хозяйством и порядком в городе у Кернеса всё было если и не хорошо, то намного лучше, чем у всех предшественников, это примиряло людей с ним и делало достаточными для оправдания его медийные «наскоки» на «свободовцев», на Луценко, на Тимошенко и «засвободных» журналистов типа Найема.
А вот Добкина полагали политически стойким. Полагали даже вопреки отдельным показательным его действиям. Ведь восстановление мемориальной доски епископу-коллаборационисту Иосифу Слепому быстро забылось, поблекло в отсветах «пулемётных очередей», которыми Добкин осыпал «фашистов, бандеровцев и майданутых» в сети и в телепередачах. Дуэт Добкина и Кернеса из персонажей уморительного предвыборного видео со «скучным лицом» и «вещающим попугаем» за последние пару лет превратился в главное медийное орудие против «свободовской» и прочей неофашистской пропаганды.
Михаил Маркович не проявлял такой уличной изощрённости, как Геннадий Адольфович. Однако неизменно находил максимально откровенные, резкие и ядовитые формулировки в адрес нардепов из «оранжевых» партий. Риторика Добкина в отношении «свободовцев» была на грани фола, если учесть, что он был не выборным, а назначенным чиновником; Михаил Маркович просто-напросто замкнул на себя весь антифашистский дискурс в Харькове.

Именно поэтому Харьков встретил киевский переворот в таком расслабленном состоянии. Все помнили, что за памятник Ленина Кернес обещал последовательно ломать конечности; все слышали, что Добкин обещал не пропустить на территорию Харьковщины ни одного радикального националиста. Ну не могли же они врать, эти Добкин и Кернес, верно?
Выяснилось: могли и врали. И продолжали это делать до последнего момента. Съезд депутатов всех уровней Юго-Востока в Харькове абсолютным большинством противников евро-переворота воспринимался как исходная точка сопротивления. Всё просто и понятно: вот лидеры, вот представители, вот съезд. Они организуют защиту, а уж в добровольцах недостатка не будет. Харьков станет столицей сопротивления Юго-Востока. Ведь недаром создан ни много, ни мало, а целый Украинский фронт. Нельзя же опорочить столь славное, столь символичное название.
И тут Михаил Маркович Добкин вместе с Геннадием Адольфовичем Кернесом совершают феноменальный финт ушами. Съезд принимает резолюцию – куда более мягкую, нежели ожидают харьковчане и жители других городов Юго-Востока, но всё равно правильную: переворот не признаём, вся полнота власти временно переходит в руки местных советов.
И сразу после принятия этой резолюции Добкин и Кернес со скоростью политического звука улепётывают из Харькова. По городу идёт толпа всевозможного евромайданного сброда, от футбольных ультрас и «Патриота Украины» до национально- сознательной интеллигенции и победно ревёт – Добкина и Кернеса нет. Три тысячи наиболее стойких (наглых? бешеных?) путчистов окружают памятник Ленину и громогласно рассуждают, как и когда лучше его уничтожить – Кернеса и Добкина нет. Следующим утром, 23-го февраля, к памятнику Ленину, окружённому забором после ночной «битвы» харьковчан с оккупантами, выходят растерянные, никем не организованные, безнадёжно-злые жители города – Добкина и Кернеса нет. Город брошен, город захвачен, вся риторика, весь «антифашизм» оказался обычным политиканским трёпом.
Вы спросите: почему же статья называется «История одного предателя», ведь предателей-то двое? Но это мы с вами вспоминали день вчерашний: а что день нынешний? Кернес и Добкин вернулись в город и вышли к митингующим вечером 23-го февраля. Встретили их радостно: ведь их возвращение опровергало уверенные заявления переворотных спикеров и журналистов о «побеге за границу». Однако «возвращенцы» ведут себя подозрительно благостно: один отправляет в прошлое Януковича, другой заявляет о намерении… баллотироваться в президенты.
Вот тут и лежит та граница, которая вынудила нас назвать статью так, как она названа. Вспомните: Кернесу нечего было предавать. Его готовность в зависимости от ветра перебежать всем давно известна; всем давно известно, что для него большее значение имеют личные отношения – поэтому он так агрессивно нападал лично на Луценко, поэтому он так многословно и грязно нападал лично на Богословскую. Людям это нравилось, поскольку не нравились Луценко с Богословской; но иллюзий относительно политического профиля Кернеса не оставляло. Зато у Кернеса оставалось спасительное убежище – городское хозяйство, и он им воспользовался. Харьков работает, транспорт функционирует, даже улицы убирают; виляние Кернеса, его судорожные попытки угодить и одним, и другим хотя бы чуточку компенсируются «мэрской» деятельностью. Все говорят: ну и чёрт с ним, пусть занимается хозяйством, хоть какая-то польза.

А вот Добкин… Добкин действительно показал рекорд скоростного слива. И ведь главное, ничто его к этому не обязывало. Проведён съезд, есть резолюция – выполняй! Договаривайся с силовиками, с «Беркутом», им терять нечего; на улицах полно харьковчан, которые только ждут лидера для того, чтобы сопротивляться – действуй! У тебя есть «Украинский фронт», ты представляешь те самые местные советы, которые должны сосредоточить в своих руках всю полноту власти – вперёд! Давай, борись с фашизмом, ведь сейчас-то как раз самое время для этого, именно сейчас, именно здесь, в твоём городе, а не в студии у Шустера! Ну?
Гну. Вместо всего этого Добкин по факту признаёт нелегитимную власть, заявив о намерении участвовать в выборах. Ведь если участвуешь, значит, выборы признаёшь, а вместе с ними – и хунту тоже. Добкин самостоятельно пишет заявление об отставке, вместо того, чтобы объединиться с харьковчанами, возглавить силовиков и просто не допустить ни каких-либо эмиссаров Киева в Харьков, ни Балуту в губернаторское кресло, ни Авакова, ни Кличко с их тысячами охранников и милиционеров (а как же! революционеры-то с народом, естественно!), никого.
На фоне этого откровенного, очевидного даже для сторонних наблюдателей слива Докбин пребывает в уверенности, что горожане от него в восторге. Он уверен в исключительной поддержке со стороны Харькова. Он – на всякий случай – строит из себя пострадавшего от режима: как же, вот Аваков объявил, и прокуратура вызвала, и СБУ преследует. И при этом, как рассказывают очевидцы, отказывается даже минимально помочь харьковчанам, самостоятельно организующим митинги сопротивления. Когда к нему пришли и сказали: ну, ладно, сам ты ничего не делаешь и выжидаешь, дай хотя бы сцену, которую на съезде использовал, – Добкин протянул: ну-у-у, это так затратно, какой смысл?.. Никакого, Михаил Маркович. Абсолютно никакого, как и в попытках куда-то там избираться и примерять на себя маску «борца с режимом по режимным правилам». В последнее время много говорят о нехватке лидеров на Юго-Востоке, о неорганизованности и растерянности. Лидеры появятся, вне всяких сомнений. И их будут помнить. А вас, Михаил Маркович, если и запомнят, то разве что как одного из дезориентировавших Юго-Восток, усыпивших его бдительность, а потом предавших политиканов. Такой ли памяти вы добивались?
Виктор Корнеев, специально для интернет-издания “Глагол”