Достоевский- Просто предатели.

В 19 веке Достоевский сказал то, что многие нехотят признавать в 21.

 Ф.М.Достоевский: ОДНО СОВСЕМ ОСОБОЕ СЛОВЦО О СЛАВЯНАХ 

«Хочу сказать одно совсем особое словцо о славянах, которое мне давно 
хотелось сказать. Не будет у России, и никогда еще не было, таких 
ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти 
славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится 
признать их освобожденными! И пусть не возражают мне, не оспаривают, не 
кричат на меня, что я преувеличиваю и что я ненавистник славян!
Я, напротив, очень люблю славян, но я и защищаться не буду, потому что 
знаю, что всё точно так именно сбудется, как я говорю, и не по низкому, 
неблагодарному, будто бы, характеру славян, совсем нет, — у них характер 
в этом смысле как у всех, — а именно потому, что такие вещи на свете 
иначе и происходить не могут.

Распространяться не буду, но знаю, что нам отнюдь не надо требовать с 
славян благодарности, к этому нам надо приготовиться вперед. Начнут же 
они, по освобождении, свою новую жизнь, повторяю, именно с того, что 
выпросят себе у Европы, у Англии и Германии, например, ручательство и 
покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских держав будет и 
Россия, но они именно в защиту от России это и сделают.
Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, 
объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею 
благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись 
при заключении мира вмешательством европейского концерта, а не вмешайся 
Европа, так Россия, отняв их у турок, проглотила бы их тотчас же, «имея 
в виду расширение границ и основание великой Всеславянской империи на 
порабощении славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому племени».
Долго, о, долго еще они не в состоянии будут признать бескорыстия России 
и великого, святого, неслыханного в мире поднятия ею знамени величайшей 
идеи, из тех идей, которыми жив человек и без которых человечество, если 
эти идеи перестанут жить в нем, — коченеет, калечится и умирает в язвах 
и в бессилии. Нынешнюю, например, всенародную русскую войну, всего 
русского народа, с царем во главе, подъятую против извергов за 
освобождение несчастных народностей, — эту войну поняли ли, наконец, 
славяне теперь, как вы думаете?
Но о теперешнем моменте я говорить не стану, к тому же мы еще нужны 
славянам, мы их освобождаем, но потом, когда освободим и они кое-как 
устроятся, — признают они эту войну за великий подвиг, предпринятый для 
освобождения их, решите-ка это? Да ни за что на свете не признают! 
Напротив, выставят как политическую, а потом и научную истину, что не 
будь во все эти сто лет освободительницы-России, так они бы давным-давно 
сами сумели освободиться от турок, своею доблестью или помощью Европы, 
которая, опять-таки не будь на свете России, не только бы не имела 
ничего против их освобождения, но и сама освободила бы их.
Это хитрое учение наверно существует у них уже и теперь, а впоследствии 
оно неминуемо разовьется у них в научную и политическую аксиому. Мало 
того, даже о турках станут говорить с большим уважением, чем об России.
Может быть, целое столетие, или еще более, они будут беспрерывно 
трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут 
заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, 
сплетничать на нее и интриговать против неё.
О, я не говорю про отдельные лица: будут такие, которые поймут, что 
значила, значит и будет значить Россия для них всегда. Они поймут всё 
величие и всю святость дела России и великой идеи, знамя которой 
поставит она в человечестве. Но люди эти, особенно вначале, явятся в 
таком жалком меньшинстве, что будут подвергаться насмешкам, ненависти и 
даже политическому гонению. Особенно приятно будет для освобожденных 
славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, 
способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия — страна 
варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, 
гонитель и ненавистник европейской цивилизации.
У них, конечно, явятся, с самого начала, конституционное управление, 
парламенты, ответственные министры, ораторы, речи. Их будет это 
чрезвычайно утешать и восхищать. Они будут в упоении, читая о себе в 
парижских и в лондонских газетах телеграммы, извещающие весь мир, что 
после долгой парламентской бури пало наконец министерство в Болгарии и 
составилось новое из либерального большинства и что какой-нибудь ихний 
Иван Чифтлик согласился наконец принять портфель президента совета 
министров.
России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти освобожденные 
славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся 
европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом 
должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем 
постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в своем особом 
славянском призвании в среде человечества.
Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу 
завидовать и друг против друга интриговать.
Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды они все непременно 
обратятся к России за помощью. Как ни будут они ненавистничать, 
сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в 
любви, но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в 
минуту беды, а не раньше), что Европа естественный враг их единству, 
была им и всегда останется, а что если они существуют на свете, то, 
конечно, потому, что стоит огромный магнит — Россия, которая, неодолимо 
притягивая их всех к себе, тем сдерживает их целость и единство.
Будут даже и такие минуты, когда они будут в состоянии почти уже 
сознательно согласиться, что не будь России, великого восточного центра 
и великой влекущей силы, то единство их мигом бы развалилось, рассеялось 
в клочки и даже так, что самая национальность их исчезла бы в 
европейском океане, как исчезают несколько отдельных капель воды в море.
России надолго достанется тоска и забота мирить их, вразумлять их и 
даже, может быть, обнажать за них меч при случае.
Разумеется, сейчас же представляется вопрос: в чем же тут выгода России, 
из-за чего Россия билась за них сто лет, жертвовала кровью своею, 
силами, деньгами? Неужто из-за того, чтоб пожать столько маленькой, 
смешной ненависти и неблагодарности?
О, конечно, Россия всё же всегда будет сознавать, что центр славянского 
единства — это ОНА, что если живут славяне свободною национальною 
жизнию, то потому, что этого захотела и хочет ОНА, что совершила и 
создала всё ОНА. Но какую же выгоду доставит России это сознание, кроме 
трудов, досад и вечной заботы?»
/Ф.М.Достоевский, ПСС в 30-ти томах, ПУБЛИЦИСТИКА И ПИСЬМА тома 
XVIII-XXX, ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ ноябрь 1877, Том 26, глава II, параграф III, 
издательство «НАУКА» Ленинград 1984