Свобода и демократия могут быть противниками

Похоже, слова «свобода» и «демократия» связаны вместе, как джин и тоник или Лорел и Харди. В речах многих западных политиков эти два слова используются почти как синонимы. Продвигая свою «программу свободы» в 2003 г., Буш провозгласил «самое быстрое достижение свободы за 2500‑летнюю историю демократии».

Но текущие политические беспорядки в Египте показывают, что свобода и демократия — это не всегда одно и то же. Иногда они могут быть даже врагами. Египетские либералы, поддержавшие военный переворот и свержение президента Мухаммеда Мурси, объясняли свои действия тем, что, с их точки зрения, правительство «Братьев-мусульман», хоть и являлось законно избранным, угрожало основным свободам.

Это правда, что очереди за бензином, растущие цены на еду и ощущение, что порядок в стране рушится на глазах, стали толчком для выхода на улицы миллионов демонстрантов с требованием отставки Мурси. Но правда также и то, что важные члены египетского либерального движения с энтузиазмом поддерживали свержение избранного правительства.

Они заявляли, что Мурси и «Братья-мусульмане» ни во что не ставят суды, угрожают СМИ, неспособны защитить права женщин и меньшинств и задают все более исламистский тон общественной жизни.

Либералы также опасались, что те самые демократические свободы, давшие «Братьям-мусульманам» шанс, окажутся под угрозой в государстве, где правящая партия свято верит, что власть и распоряжения им дает Бог, а не избиратели.

Проблема Египта не уникальна. В Турции светские либералы выступают против правительства Реджепа Тайипа Эрдогана и его Партии справедливости и развития. В отличие от «Братьев-мусульман» Эрдоган имеет в активе опыт крепкого экономического успеха. И все‑таки некоторые из жалоб стамбульских демонстрантов похожи на те, что звучат в Каире. Как и «Братья-мусульмане», Партия справедливости и развития ответила на претензии либералов, показав полученный в результате выборов мандат.

Наблюдателям может показаться, что такое противостояние демократии и свободы –уникальная проблема, свойственная мусульманским странам с исламистским правлением. Но это неправда. На Шри-Ланке сейчас избранное правительство с особым рвением разрушает независимость судов и свободу прессы. А в последние годы массовые демонстрации против нарушений избранными правительствами прав и свобод граждан прошли в Москве и Бангкоке.

Судя по всему, корни многих проблем в России, Таиланде, Турции и Египте лежат в различиях между относительно обеспеченными и образованными городскими элитами и остальной страной, которая обладает большим количеством голосов, хотя в случае России налицо еще и некоторые фальсификации.

Получив власть, избранный популист с авторитарными инстинктами, например, президент Владимир Путин или Реджеп Тайип Эрдоган, может попирать превозносимые городскими средними классами свободы, заигрывая с «истинным» народ, который живет в селах и небольших городах.

Такие действия противоречат распространенному на Западе мнению, что основа любых свобод – право голоса. В действительности, собственная история Запада показывает, что право голоса может быть последней завоеванной свободой, но не первой.

В Великобритании уважение к независимости судов и свободе прессы по большей части сформировалось к XVIII веку. Но лишь в 1928 г. все мужчины и женщины старше 21 года получили право голоса. В течение всей Викторианской эпохи бытовало мнение, что для получения права участвовать в выборах нужны определенное состояние и базовое образование.

Когда избирательные права расширили в 1867 г., один британский политик заявил, что нужно безотлагательно провести реформу школьного образования, мрачно заметив: «Нам нужно дать образование нашим господам».

Сейчас такие идеи на Западе считают устаревшими и непростительными. Но они могут прийтись по душе формирующемуся среднему классу в большей части развивающегося мира. Западные эксперты давно предсказывали, что растущий китайский средний класс будет требовать демократии. В действительности же многие обеспеченные китайцы, скорее, боятся, что воцарится хаос, если крестьянам позволят влиять на руководство страной.

С ними наверняка согласятся египетские либералы, наблюдающие последствия всеобщей демократии в обществе, где 40 % электората безграмотны. Учитывая влияние мечетей и религиозных телеканалов, египетские бедняки, вероятно, и дальше будут голосовать за исламистские партии, если у них все еще будет такая возможность.

Пример Египта показывает, что демократия может иногда противоречить другим желанным свободам. Однако события в Каире доказали, что не бывает «либеральных государственных переворотов»: как только вы свергаете избранное правительство, начинаются репрессии. Демократия и свобода — это не одно и то же. Но свержение демократии обычно ведет к одинаково печальным последствиям.