Сено-солома-Историк и журналист Илья Смирнов — о том, в чем состоит сегодня смысл левой идеи

Историк и журналист Илья Смирнов — о том, в чем состоит сегодня смысл левой идеи

Илья Смирнов. Фото из личного архива

«Лева нога — сено, права нога — солома. Помни науку... Шагом, сено — солома, сено — солома...» 

Неграмотные рекруты не различали право и лево. А в современной политике — кто такие левые, кто такие правые? Если вы затрудняетесь с ответом, не беда. Это перестали понимать даже там, откуда пошло  разделение. 

Современный французский анекдот. Три признака левизны: 1. Хиджаб; 2. Антисемитизм; 3. Гей-парад.

Обидно. Потому что я с тех юных лет, когда впервые заинтересовался политикой, считал себя именно левым. Так что граждане, для которых Ленин — шпион, а Гарибальди и Че Гевара — два бандита, могут дальше не читать.

Всем остальным поясняю, что раньше левые ценности казались самоочевидными. Первая из них — равенство, в противоположность правой идее разделения человечества на высший и низший сорт. Равенство не большевики придумали. «Иисус же, подозвав их, сказал: вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так».

Второе, вытекающее из первого: труд. Если люди равны, каждый должен по мере сил трудиться на общее благо. И левые призваны отстаивать как раз интересы трудящихся. 

Понятно, что здесь возможны разночтения. Если кто-то ненавидит музыку, для него консерватория — сборище дармоедов. Но давайте примем максимально широкое толкование, чтобы никого не обижать. 

Можно записать в трудящиеся и капиталиста, если он организатор какого-то полезного дела. Почему нет? Неужели пьяный «сторож Сергеев» (из песни «Аквариума») принес человечеству больше пользы, чем Т.А. Эдисон или А.Н. Лодыгин, которые, как известно, не только изобретали, но и торговали своими изобретениями?

Но, как бы ни были широки наши рамки, понятно, что в них впишутся не все. Карточный шулер, ростовщик, финансовый спекулянт, светский тусовщик, «актуальный художник» (тот, что бегает голым по галерее), преподаватель хрематистики (под вывеской экономики), просто здоровый парень, который живет за счет бабушкиной пенсии или (в «постиндустриальном» варианте) на пособие «беженца» — все эти персонажи трудящимися не являются, поскольку не делают ничего полезного.

Также доктор Маркс оставил в наследство левым (и не только) замечательное изобретение, не хуже лампочки Эдисона. Классовый подход. Если не доводить его до абсурда (а до абсурда ничего не нужно доводить), он до сих пор помогает ориентироваться в конкретной ситуации. Видишь на площади митинг. Стоит ли присоединяться?  Посмотри, кто во главе и какие у них требования. Как это соотносится с интересами (прежде всего материальными) того класса и социальной группы, к которой ты принадлежишь? 

Казалось бы, просто. Но ведь не получается.

Читаю  выступления француженки Марин Ле Пен в обрамлении комментариев, что она не просто правая, а ультраправая, даже фашистка. В чем это проявляется? В том, наверное, что она выступает на стороне наемных работников, и не только французских.

«Давайте взглянем на сегодняшний мир и на гонку транснациональных корпораций, на современное обращение в рабство. Сначала корпорации пришли в Восточную Европу, затем рабочая сила стала слишком дорогой, они отправились в Китай, затем в Бангладеш. А куда они отправятся теперь? В каких условиях будут работать мужчины и женщины в этих компаниях?

 … Может быть, они заставят работать детей, чтобы избавиться от неутолимой жажды наживы?»

Еще она стоит за мир и дружбу с другими странами (с Россией в том числе), «против интервенции в Ливии, против вмешательства в Сирии и в Кот-д'Ивуаре», за выход Франции из НАТО, за «настоящую экономику», чтобы ее не душили «финансовые пузыри».

Тем временем правительство социалистов (то есть как бы левых) облагает французских производителей неким «экологическим» налогом в интересах крупных импортеров, жестоко подавляет выступления фермеров, недовольных такой «экологией», и упорно втягивает Францию в новые колониальные войны, то в Африке, то в Азии. 

И кто из них двоих ультраправый — Марин Ле Пен из Национального фронта или президент-социалист Франсуа Олланд?

Подобное недоумение постоянно испытываешь и на любимой Родине — когда слева тебе предлагают то Ричарда Докинза в Вольтеры, то Илью Пономарева в уличные поводыри, то всеобщее бесплатное высшее образование для начинающих бездельников (за счет налогов с тех, кто работает). 

Мир меняется невероятным образом. Смысл слов выворачивается наизнанку. Деньги после разрушения Бреттон-Вудской системы уже не бумажки даже, а цифры в окошке игрального автомата. Понятие «студент» ассоциировалось с Шуриком из «Операции Ы», но сейчас изучаешь статистику (и криминальную хронику) и видишь совсем другое лицо. 

Люди прячутся от невыносимой сложности бытия в прошлом: кто среди «муляжей святой Руси», кто в борьбе с капитализмом ХIХ века (давно не существующим), кто в сталинском социализме (вовсе не существовавшем). 

А кому-то комфортнее ощущать себя диссидентом 1970-х годов, и он до сих пор борется за «свободу» с «режимом» (только в результате вопиющего несовпадения обстоятельств времени вся «свобода» сводится к исполнению в церкви похабных куплетов). Попытки привлечь внимание к реальности, которая интересна именно своей новизной, воспринимаются с раздражением, как будто ты оторвал ребенка от компьютерной стрелялки.

Но ведь придется быть реалистами — «по жизненным показаниям». Россия может устоять против мирового финансового казино только в том случае, если сдвинется влево, к трудовой этике, социальной справедливости и солидарности. Для этого самим левым следовало бы иметь современное (а не переписанное из публицистики позапрошлого века) представление о том, как устроен мир, из каких общественных классов на самом деле состоит так называемое постиндустриальное общество, что такое глобализация и почему ее идеология (фактически уже религия) так агрессивно «освобождает» человека от морали, родины, профсоюза, церкви, семьи, литературы, театра и в конечном итоге — от самого себя как разумного существа.  

Если левые не хотят (или не в состоянии) проделать столь сложную интеллектуальную работу — за них это сделает кто-то другой. И займет их место в истории.